Эрнст Юнгер как лицо Консервативной Революции (Ч. 2)
Отсюда возникает представление об исторической телеологии КР, которую реализует Сверхчеловек как победитель Бога и Ничто, «открывшегося после Его смерти» [2]. Различие заключается в том, что если в ваймарский период Юнгер делал ставку на тотальную мобилизацию и технику, как «тот способ, каким гештальт Рабочего мобилизует мир» [13, с. 235], что позволяло наблюдать становление «нового человеческого типа» в планетарном масштабе, то после окончания второй мировой войны Юнгер рассматривает возможности индивидуального вызова, брошенного Ничто: «Здесь каждый, независимо от положения и ранга, оказывается в непосредственной и самостоятельной борьбе, и с его победой изменяется мир. Если человек окажется сильнее, то ничто отступит. На линию побережья будут выброшены затопленные сокровища. Они вознаградят жертвы» [14, с. 63].
Следовательно, на смену «типу» Рабочего и его предшественнику – еще более анонимному типу Воина – в текстах Юнгера появляются модели «суверенного индивида» – Waldg?nger’а и Анарха, которые уже не носят техническую «униформу». «Внутренний эмигрант» Waldg?nger из эссе «Лесной путь» (1951) (в образе которого легко распознать Эрнста Юнгера и других деятелей «Тайной Германии» в послевоенной ФРГ) – это буквально «человек, идущий в лес» для сохранения своей свободы в царстве современного Левиафана. Анарх из футуристической новеллы «Оймесвиль» (1977) почти тождественен с Waldg?nger’ом: «Различие заключается в том, что Waldg?nger вытеснен из общества; Анарх, наоборот, вытеснил общество из себя. Он есть и остается бароном при любых обстоятельствах» [17, с. 147].
Здесь важно, что Анарх, концептуально совпадая с «прусским анархистом», а также «правым анархистом» позднего Юлиуса Эволы, является победителем Бога (традиции) и Ничто (нигилизма) не только в исторической плоскости (как ранняя и поздняя инкарнация консервативно-революционного субъекта в творчестве Эрнста Юнгера), но и в метафизической, «здесь и сейчас», – как суверен, стоящий на позициях автономной морали немецкого образца, предполагающей единство свободы и необходимости, желания и долга, или, словами Юнгера ваймарского периода, «того, чего хотим мы» и «того, чего хочет судьба», а «соответствуют ли требования судьбы нашим требованиям или наши требования – вызову судьбы – это вопрос для профессоров, до которого нам нет никакого дела. Мы не видим здесь разделения, а только высшее единство, кентаврическое слияние лошади и наездника» [9, с. 70]. Собственно, в этом понимании автономии или же суверенности субъекта мы видим очередное подтверждение необходимой «кентавричности» КР, во всех возможных плоскостях.
Философско-политической проекцией метафизической суверенности Анарха является его нередуцируемость к типу «чистого» анархиста или же нигилиста. Согласно емкому определению Юнгера, Анарх относится к анархисту так, как монарх относится к монархисту. Вместе с тем, Юнгер не ставит знак равенства между Анархом и монархом. Монарх его «двойник» [17, с. 42] в том смысле, что оба выступают суверенами [17, с. 156]. С другой стороны, Анарх свободнее монарха: монарх желал бы править многими, потенциально – всеми, в то время как Анарху достаточно руководить самим собой [17, с. 43] Более того, в отличие от анархиста, бунтующего против власти до тех пор, «пока на нем не затянут смирительную рубашку еще крепче» [17, с. 114–115], Анарх, «который сам себе закон» [17, с. 256], вообще ее не замечает. Более того, согласно выразителю идеологии Анарха в «Оймесвиль» Мартину «Мануэлю» Венатору, историку, по совместительству работающему официантом в баре тирана города-государства Оймесвиля Кондора, Анарх не протестует против власти как таковой: «Я Анарх – не потому, что презираю власть, а потому, что нуждаюсь в ней. Таким же образом, я не неверующий, но я человек, который требует того, что стоит его веры. В этом смысле, я подобен невесте в ее покоях: она прислушивается к легчайшему шагу» [17, с. 97]. Однако завоевать расположение Анарха не так-то просто, ведь, как историк, он «знает, что может быть предложено» [17, с. 66]. Вернее, как «метаисторик» («Анарх в пространстве, метаисторик во времени» [17, с. 245]).
Довольно интересно, что уже «Лесной путь» Юнгера получил весьма неоднозначную рецепцию со стороны консервативных революционеров. Эвола усмотрел в Waldg?nger’е восстановление тех ценностей, «которые ранний Юнгер безусловно заклеймил бы как «бюргерские»» [8, с. 174], Эрнст Никиш, также уперекая Юнгера в буржуазном эскапизме, симптоматично вопрошал о том, «кто финансирует эту свободу» [19, с. 188–189]. Однако очевидно, что именно метафизический характер суверенности Waldg?nger’а или Анарха и есть той демаркационной линией, которая проходит между либеральным индивидом и поздней ипостасью консервативно-революционного субъекта как альфы и омеги КР.
В конце концов, именно Юнгеру принадлежит заслуга целенаправленного моделирования «нового человеческого типа» как в до-, так и послевоенное время, с четким определением его субстанциального ядра и атрибутов, а также соответствующим этому определению названием. И даже более, чеканные формулировки из «Рабочего», в которых Юнгер выразил метафизические качества «нового типа человека», так основательно вошли во все каноны консервативно-революционной мысли, что образ «внутреннего эмигранта» из «Лесного пути» виделся его соратниками как предательство фундаментальних принципов КР. При этом сложно не заметить преемственность между Waldg?nger’ом и «дифференцированным человеком» из «Оседлать тигра» (1961) Юлиуса Эволы, а также Партизаном Карла Шмитта, который излагает краткое содержание «Лесного пути» Юнгера в примечаниях [6, с. 35] к своей «Теории партизана» (1963). И, наконец, с Анархом – как усовершенствованной версией Waldg?nger’а – у «обособленного человека», или «правого анархиста», Юлиуса Эволы разительное сходство по всем метафизическим параметрам поздней модели консервативно-революционного субъекта также налицо.
Подведем итоги. Эрнст Юнгер, по собственному, ставшему хрестоматийным, выражению, «сейсмограф» епохи и, в нашем понимании, бесспорный «авангард» КР, всегда опережавший свое время и гораздо более «футуристичный», чем самый прогрессивный представитель леволиберального крыла, – но вместе с тем классик антиутопий вроде «Гелиополя» (1949) или «Оймесвиль» (1977), – достоин звания самого репрезентативного теоретика КР. Трансформация «нового типа человека» в его творчестве – от Воина / Рабочего до Waldg?nger’а / Анарха – вызвана внешними изменениями исторических реалий при пересечении границы, разделяющей до- и послевоенный мир, а на метафизическом уровне – результатами опыта переоценки всех ценностей, осмысленного в поворотных текстах Юнгера с красноречивыми названиями «Через линию» (1950) и «У стены времени» (1959). Таким образом, творчество Эрнста Юнгера является, пожалуй, лучшей дешифровкой метафизического и философско-исторического кода КР как «победы над Богом и Ничто», воцарившимся «после Его смерти». Поэтому их победитель – Сверхчеловек, в его различных ипостасях, и есть предметом исключительного интереса Юнгера как «лица» консервативно-революционной парадигмы во всей ее неисправимой «кентавричности».
Литература:
1. Алленов С.Г. «Консервативная революция» в Германии 1920-х – начала 1930-х годов: проблемы интерпретации [Электронный ресурс] / С.Г. Алленов. – Режим доступа:
2. Дугин А.Г. Логика вечности. Возможна ли общая теория консерватизма [Электронный ресурс] / А.Г. Дугин. – Режим доступа:
3. Козловски П. Миф о модерне: Поэтическая философия Эрнста Юнгера / П. Козловски; [пер. с нем. М. Б. Корчагиной, Е. Л. Петренко, Н.Н. Трубниковой. Общая редакция д.ф.н., проф. Е. Л. Петренко]. – М.: Республика, 2002. – 239 с.
4. Михайловский А.В. Политическая публицистика Эрнста Юнгера в интеллектуальной истории Веймарской Германии / А.В. Михайловский // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 317–362.
5. Шлоссбергер М. Эрнст Юнгер и консервативная революция [Электронный ресурс] / М. Шлоссбергер. – Режим доступа:
6. Шмитт К. Теория партизана. Промежуточное замечание к понятию политического; [пер. с нем. Ю. Ю. Коринца под ред. Б. М. Скуратова] / К. Шмитт. – М.: Праксис, 2007. – 301 с.
7. Эвола Ю. Люди и руины / Ю. Эвола // Люди и руины. Критика фашизма: взгляд справа. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. – 445с.
8. Эвола Ю. «Рабочий» в творчестве Эрнста Юнгера / Ю. Эвола. – СПб.: Наука, 2005. – 192 с.
9. Юнгер Э. Воля / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 65–70.
10. Юнгер Э. Время судьбы / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 94–99.
11. Юнгер Э. Заключительное слово к одной статье / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 180–188.
12. Юнгер Э. О боли / Э. Юнгер. // Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли. – СПб.: Наука, 2000. – С. 471–527.
13. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт / Э. Юнгер // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли. – СПб.: Наука, 2000. – С. 55–440.
14. Юнгер Э. Через линию / Э. Юнгер // Судьба нигилизма: Через линию; О линии; Государство в голове, неистовство сердца; Метафизический характер модерна / Юнгер, Э.; Хайдеггер, М.; Кампер, Д. и др. – СПб.: СпбГУ, 2006. – С. 7–64.
15. De Benoist A. Between the Gods and the Titans. The Second Part of Alain de Benoist's review of the achievement of the German writer Ernst Juenger [Электронный ресурс] / А. de Benoist. – Режим доступа:
16. Herf J. Reactionary Modernism: Technology, Culture and Politics in Weimar and the Third Reich / J. Herf. – Cambridge: Cambridge University Press, 1984. – 251 р.
17. J?nger E. Eumeswil / Е. J?nger // S?mtliche Werke, XVII: Dritte Abteilung. Erz?hlende Schriften III. – Stuttgart: Klett-Cotta, 1980. – 379 S.
18. Kiesel H. Wissenschaftliche Diagnose und dichterische Visiоn der Moderne. Max Weber und Ernst J?nger / H. Kiesel. – Heidelberg: Manutius Verlag, 1994. – 222 S.
19. Neaman Y.E. A Dubious Past: Ernst J?nger and the Politics of Literature after Nazism / E.Y. Neaman. – Berkeley, Los Angeles and London: University of California Press, 1999. – 315 p.
Следовательно, на смену «типу» Рабочего и его предшественнику – еще более анонимному типу Воина – в текстах Юнгера появляются модели «суверенного индивида» – Waldg?nger’а и Анарха, которые уже не носят техническую «униформу». «Внутренний эмигрант» Waldg?nger из эссе «Лесной путь» (1951) (в образе которого легко распознать Эрнста Юнгера и других деятелей «Тайной Германии» в послевоенной ФРГ) – это буквально «человек, идущий в лес» для сохранения своей свободы в царстве современного Левиафана. Анарх из футуристической новеллы «Оймесвиль» (1977) почти тождественен с Waldg?nger’ом: «Различие заключается в том, что Waldg?nger вытеснен из общества; Анарх, наоборот, вытеснил общество из себя. Он есть и остается бароном при любых обстоятельствах» [17, с. 147].
Здесь важно, что Анарх, концептуально совпадая с «прусским анархистом», а также «правым анархистом» позднего Юлиуса Эволы, является победителем Бога (традиции) и Ничто (нигилизма) не только в исторической плоскости (как ранняя и поздняя инкарнация консервативно-революционного субъекта в творчестве Эрнста Юнгера), но и в метафизической, «здесь и сейчас», – как суверен, стоящий на позициях автономной морали немецкого образца, предполагающей единство свободы и необходимости, желания и долга, или, словами Юнгера ваймарского периода, «того, чего хотим мы» и «того, чего хочет судьба», а «соответствуют ли требования судьбы нашим требованиям или наши требования – вызову судьбы – это вопрос для профессоров, до которого нам нет никакого дела. Мы не видим здесь разделения, а только высшее единство, кентаврическое слияние лошади и наездника» [9, с. 70]. Собственно, в этом понимании автономии или же суверенности субъекта мы видим очередное подтверждение необходимой «кентавричности» КР, во всех возможных плоскостях.
Философско-политической проекцией метафизической суверенности Анарха является его нередуцируемость к типу «чистого» анархиста или же нигилиста. Согласно емкому определению Юнгера, Анарх относится к анархисту так, как монарх относится к монархисту. Вместе с тем, Юнгер не ставит знак равенства между Анархом и монархом. Монарх его «двойник» [17, с. 42] в том смысле, что оба выступают суверенами [17, с. 156]. С другой стороны, Анарх свободнее монарха: монарх желал бы править многими, потенциально – всеми, в то время как Анарху достаточно руководить самим собой [17, с. 43] Более того, в отличие от анархиста, бунтующего против власти до тех пор, «пока на нем не затянут смирительную рубашку еще крепче» [17, с. 114–115], Анарх, «который сам себе закон» [17, с. 256], вообще ее не замечает. Более того, согласно выразителю идеологии Анарха в «Оймесвиль» Мартину «Мануэлю» Венатору, историку, по совместительству работающему официантом в баре тирана города-государства Оймесвиля Кондора, Анарх не протестует против власти как таковой: «Я Анарх – не потому, что презираю власть, а потому, что нуждаюсь в ней. Таким же образом, я не неверующий, но я человек, который требует того, что стоит его веры. В этом смысле, я подобен невесте в ее покоях: она прислушивается к легчайшему шагу» [17, с. 97]. Однако завоевать расположение Анарха не так-то просто, ведь, как историк, он «знает, что может быть предложено» [17, с. 66]. Вернее, как «метаисторик» («Анарх в пространстве, метаисторик во времени» [17, с. 245]).
Довольно интересно, что уже «Лесной путь» Юнгера получил весьма неоднозначную рецепцию со стороны консервативных революционеров. Эвола усмотрел в Waldg?nger’е восстановление тех ценностей, «которые ранний Юнгер безусловно заклеймил бы как «бюргерские»» [8, с. 174], Эрнст Никиш, также уперекая Юнгера в буржуазном эскапизме, симптоматично вопрошал о том, «кто финансирует эту свободу» [19, с. 188–189]. Однако очевидно, что именно метафизический характер суверенности Waldg?nger’а или Анарха и есть той демаркационной линией, которая проходит между либеральным индивидом и поздней ипостасью консервативно-революционного субъекта как альфы и омеги КР.
В конце концов, именно Юнгеру принадлежит заслуга целенаправленного моделирования «нового человеческого типа» как в до-, так и послевоенное время, с четким определением его субстанциального ядра и атрибутов, а также соответствующим этому определению названием. И даже более, чеканные формулировки из «Рабочего», в которых Юнгер выразил метафизические качества «нового типа человека», так основательно вошли во все каноны консервативно-революционной мысли, что образ «внутреннего эмигранта» из «Лесного пути» виделся его соратниками как предательство фундаментальних принципов КР. При этом сложно не заметить преемственность между Waldg?nger’ом и «дифференцированным человеком» из «Оседлать тигра» (1961) Юлиуса Эволы, а также Партизаном Карла Шмитта, который излагает краткое содержание «Лесного пути» Юнгера в примечаниях [6, с. 35] к своей «Теории партизана» (1963). И, наконец, с Анархом – как усовершенствованной версией Waldg?nger’а – у «обособленного человека», или «правого анархиста», Юлиуса Эволы разительное сходство по всем метафизическим параметрам поздней модели консервативно-революционного субъекта также налицо.
Подведем итоги. Эрнст Юнгер, по собственному, ставшему хрестоматийным, выражению, «сейсмограф» епохи и, в нашем понимании, бесспорный «авангард» КР, всегда опережавший свое время и гораздо более «футуристичный», чем самый прогрессивный представитель леволиберального крыла, – но вместе с тем классик антиутопий вроде «Гелиополя» (1949) или «Оймесвиль» (1977), – достоин звания самого репрезентативного теоретика КР. Трансформация «нового типа человека» в его творчестве – от Воина / Рабочего до Waldg?nger’а / Анарха – вызвана внешними изменениями исторических реалий при пересечении границы, разделяющей до- и послевоенный мир, а на метафизическом уровне – результатами опыта переоценки всех ценностей, осмысленного в поворотных текстах Юнгера с красноречивыми названиями «Через линию» (1950) и «У стены времени» (1959). Таким образом, творчество Эрнста Юнгера является, пожалуй, лучшей дешифровкой метафизического и философско-исторического кода КР как «победы над Богом и Ничто», воцарившимся «после Его смерти». Поэтому их победитель – Сверхчеловек, в его различных ипостасях, и есть предметом исключительного интереса Юнгера как «лица» консервативно-революционной парадигмы во всей ее неисправимой «кентавричности».
Литература:
1. Алленов С.Г. «Консервативная революция» в Германии 1920-х – начала 1930-х годов: проблемы интерпретации [Электронный ресурс] / С.Г. Алленов. – Режим доступа:
2. Дугин А.Г. Логика вечности. Возможна ли общая теория консерватизма [Электронный ресурс] / А.Г. Дугин. – Режим доступа:
3. Козловски П. Миф о модерне: Поэтическая философия Эрнста Юнгера / П. Козловски; [пер. с нем. М. Б. Корчагиной, Е. Л. Петренко, Н.Н. Трубниковой. Общая редакция д.ф.н., проф. Е. Л. Петренко]. – М.: Республика, 2002. – 239 с.
4. Михайловский А.В. Политическая публицистика Эрнста Юнгера в интеллектуальной истории Веймарской Германии / А.В. Михайловский // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 317–362.
5. Шлоссбергер М. Эрнст Юнгер и консервативная революция [Электронный ресурс] / М. Шлоссбергер. – Режим доступа:
6. Шмитт К. Теория партизана. Промежуточное замечание к понятию политического; [пер. с нем. Ю. Ю. Коринца под ред. Б. М. Скуратова] / К. Шмитт. – М.: Праксис, 2007. – 301 с.
7. Эвола Ю. Люди и руины / Ю. Эвола // Люди и руины. Критика фашизма: взгляд справа. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. – 445с.
8. Эвола Ю. «Рабочий» в творчестве Эрнста Юнгера / Ю. Эвола. – СПб.: Наука, 2005. – 192 с.
9. Юнгер Э. Воля / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 65–70.
10. Юнгер Э. Время судьбы / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 94–99.
11. Юнгер Э. Заключительное слово к одной статье / Э. Юнгер // Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923–1933 гг. – М.: «Скименъ», 2008. – С. 180–188.
12. Юнгер Э. О боли / Э. Юнгер. // Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли. – СПб.: Наука, 2000. – С. 471–527.
13. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт / Э. Юнгер // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли. – СПб.: Наука, 2000. – С. 55–440.
14. Юнгер Э. Через линию / Э. Юнгер // Судьба нигилизма: Через линию; О линии; Государство в голове, неистовство сердца; Метафизический характер модерна / Юнгер, Э.; Хайдеггер, М.; Кампер, Д. и др. – СПб.: СпбГУ, 2006. – С. 7–64.
15. De Benoist A. Between the Gods and the Titans. The Second Part of Alain de Benoist's review of the achievement of the German writer Ernst Juenger [Электронный ресурс] / А. de Benoist. – Режим доступа:
16. Herf J. Reactionary Modernism: Technology, Culture and Politics in Weimar and the Third Reich / J. Herf. – Cambridge: Cambridge University Press, 1984. – 251 р.
17. J?nger E. Eumeswil / Е. J?nger // S?mtliche Werke, XVII: Dritte Abteilung. Erz?hlende Schriften III. – Stuttgart: Klett-Cotta, 1980. – 379 S.
18. Kiesel H. Wissenschaftliche Diagnose und dichterische Visiоn der Moderne. Max Weber und Ernst J?nger / H. Kiesel. – Heidelberg: Manutius Verlag, 1994. – 222 S.
19. Neaman Y.E. A Dubious Past: Ernst J?nger and the Politics of Literature after Nazism / E.Y. Neaman. – Berkeley, Los Angeles and London: University of California Press, 1999. – 315 p.
2 коментарі
А тепер? У мене вже працюють. Після того, як я поприбирала крапки після URL